Средь гор глухих я встретил пастуха,
Трубившего в альпийский длинный рог.
Приятно песнь его лилась, но, зычный,
Был лишь орудьем рог, дабы в горах
Пленительное эхо пробуждать.
И всякий раз, когда пережидал
Его пастух, извлекши мало звуков,
Оно носилось меж теснин таким
Неизреченно-сладостным созвучьем,
Что мнилося: незримый духов хор,
На неземных орудьях, переводит
Наречием небес язык земли.
Его пастух, извлекши мало звуков,
Оно носилось меж теснин таким
Неизреченно-сладостным созвучьем,
Что мнилося: незримый духов хор,
На неземных орудьях, переводит
Наречием небес язык земли.
И думал я: «О гений! Как сей рог,
Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах
Будить иную песнь. Блажен, кто слышит".
И из-за гор звучал отзывный глас:
«Природа - символ, как сей рог. Она
Звучит для отзвука, и отзвук - бог.
Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук".
Петь песнь земли ты должен, чтоб в сердцах
Будить иную песнь. Блажен, кто слышит".
И из-за гор звучал отзывный глас:
«Природа - символ, как сей рог. Она
Звучит для отзвука, и отзвук - бог.
Блажен, кто слышит песнь и слышит отзвук".
Вячеслав Иванов, 1902
