В мире, где нет разговоров, как нет людей,
где и движений-то - проблеск рыбешки зыбкий,
берег - золотовласый отшельник-дед -
краем себя, как смычком прикасаясь к скрипке моря, играет мелодию, что длинней
всех одиночеств и радостей во Вселенной.
Скрипка вздымает грудь свою, а под ней тысячи струн - тонких нитей ее креплений -
шьют поднебесный мир: города и снег, су'дьбы и поиск, как их жизнетворный корень...
Он одинок, этот берег. Он стар и нем. Скрипка его имитирует разговоры,
которых так не хватает, которых день напролет всем сердцем огромной суши
ждет он. И если однажды ты будешь здесь,
- Остановись.
И послушай его.
Послушай...
где и движений-то - проблеск рыбешки зыбкий,
берег - золотовласый отшельник-дед -
краем себя, как смычком прикасаясь к скрипке моря, играет мелодию, что длинней
всех одиночеств и радостей во Вселенной.
Скрипка вздымает грудь свою, а под ней тысячи струн - тонких нитей ее креплений -
шьют поднебесный мир: города и снег, су'дьбы и поиск, как их жизнетворный корень...
Он одинок, этот берег. Он стар и нем. Скрипка его имитирует разговоры,
которых так не хватает, которых день напролет всем сердцем огромной суши
ждет он. И если однажды ты будешь здесь,
- Остановись.
И послушай его.
Послушай...
Лина Сальникова
